Православное студенчество

Малоуважаемый кретин всея Руси, во время оно приставленный КГБ следить за патриархом Алексием, ныне, забыв о своих антисемитских аллюзиях с Кларой Цеткин, грустит по поводу благодушного восприятия населением России имени и наследия Иосифа Виссарионовича Сталина. Верно не знает сей малоуважаемый кретин, что благодушно воспринимал Сталина и его наследие святейший патриарх Алексий (Симанский), который вместе с митрополитом Николаем рыдал над гробом вождя; верно не знает сей малоуважаемый кретин, что святитель Лука (Войно-Ясенецкий), сам прошедший сталинские лагеря, писал: «Сталин сохранил Россию. Он показал, что значит Россия для всего остального мира. И потому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь товарищу Сталину». Верно не знает сей засаленный турандот всея Руси слов Ливанского патриарха Илии: «Под гениальным водительством своего верховного вождя Иосифа Виссарионовича Сталина и его доблестных генералов, народ-исполин разгромил германские полчища, изгнал врага из пределов своей Родины и, усеяв вражьими трупами бесконечные российские просторы, – водрузил победоносное Русское знамя в самом сердце германской столицы – на рейхстаге! Верно никогда не слыхал сей тучный бес слов Ивана Бунина, который в 1943 г. писал: "Нет, вы подумайте, до чего дошло: Сталин летит в Персию, а я дрожу, чтобы с ним, не дай бог, чего в дороге не случилось". Напротив, сей недотыкомка объявляет, что «феномен православного сталинизма – удел некоторых простых прихожан, активно пользующихся Интернетом». Вот так этот комитетский ушлепок причислил великих патриархов и святителей к простым прихожанам, пользующихся Интернетом! Ну не дурак ли ты, Ондрюшка?!!!

Ну вот видите, как многообразен сей Омелин. А я знаю, что он ханжески и очень злобно модерирует под себя, не терпит инакомыслия, подлизывается к Рычковскому. Не нравится он мне.

Знаем мы Мишу Омелина, препротивный тип, этакий Фома Опискин.

Гости съезжались на дачу, то бишь на международную конференцию «Свобода - дар Духа и призвание в Церкви и обществе», которая открылась 16 августа в актовом зале Российской академии образования в Москве. Гостей было много, по-преимуществу из свободомыслящих, околоцерковных и обновленческих кругов, привыкших хвалить друг друга и присваивать себе возвышенные титла гениев и пророков. Дружно решили, что «Церковь Божья как торжество свободы была очевидной данностью первых лет христианства, но сегодня актуальнее говорить о колоссальной потребности в обновлении этого свидетельства. Христиане должны сделать различимыми признаки своего действительного освобождения от пут социальной, психологической или духовной объективации через преображающее действие Св. Духа». То есть через наитие Духа Святага христиане должны перейти на григорианский календарь, русифицировать богослужение, снести иконостасы, чтоб истина ярче воссияла, и бить физиономии несогласным, как это и продемонстрировала продвинутая община отца Георгия Кочеткова в эпизоде с отцом Михаилом Дубовицким. В этом и состоит  свобода «нищих духом», а в чем же еще? Других пророчеств и иных харизматических даров от них не видно.
        Поэтесса  Ольга Седакова умно говорила о свободе в эсхатологической перспективе. Сетовала на то, что после Иосифа Бродского «гимн свободе и в русской, и в европейской поэзии кончается, теряется «высокое измерение свободы», которое сводится к «прозаическому, практическому толкованию»: превращается в «пустое понятие, наполненное чем угодно», а потому бить физиономию отцу Михаилу Дубовицкому не запрещено, ибо «на помощь приходит Дух Святой», дарующий подлинную свободу, которую нельзя «присвоить».    
     Никита Струве много говорил о понимании свободы в русской Церкви в эмиграции в первой половине ХХ в. Особое место в его докладе было уделено пониманию свободы отцом Сергием Булгаковым, софианскую ересь которого перед лицом архирейского собора русской зарубежной церкви выступавший считает «крупнейшим и непревзойденным за последнее время» достижением богословия. Отец Сергий не только «исповедовал свободу в Церкви, но и был сам ее носителем», отметил выступавший. Он говорил также о подвиге жизни и смерти преп. Марии (Скобцовой) – «глашатая свободы», скромно не упомянув о ее страдальцах – мужьях и капитане Глане, австралийском охотнике, разбившем сердце матери Марии.    
     Ребром поставил вопрос отец Георгий Кочетков: «Нужна ли Церкви и обществу бердяевская свобода и булгаковская софиология?» Называя Николая Бердяева преп. Никлусом из Бердичева, отец Георгий отметил, что в его трудах по-новому зазвучали многие вопросы христианского мировоззрения и жизни, в частности, проблемы «общинно-братской социологии христианства». Выступавший опроверг архиепископа Серафима (Соболева) подчеркнул, что «дерзновенная, подлинная свобода Бердяева и Булгакова не несла ничего деструктивного, ниспровергающего основы вероучения». О.Георгий считает, что созданное этими христианскими мыслителями нельзя назвать «учением» - в их трудах явлено «пророческое откровение». «Верно оно или нет – должна судить Церковь, но она не судит», - с болью в сердце заключил докладчик, говоря об отсутствии должного внимания к трудам и идеям Н.Бердяева и Сергия Булгакова.   
     По окончании заседания выступили историк Юрий Афанасьев, игумен Вениамин (Новик), Лев Регельсон, последний сделал доклад о содомической свободе в рядах православной иерархии. Во второй половине дня работа конференции продолжилась по секциям.
     Bо второй день работы конференции, 17 августа, на разных площадках по всей Москве работали буфеты и дискуссионные семинары, на которых участники обсуждали разные аспекты свободы и ответственности христиан. Форум завершится пленарным заседанием «Исполнение Христова призвания через возрождение полноты церковной жизни». Причем каждый участник был обязан в духе Шенберга петь собственную мелодию на слова своего собственного сочинения.

По мнению иеромонаха Петра Мещеринова насельника Свято Даниловского монастыря церковные средства массовой информации должны руководствоваться в своей деятельности Св. Писанием, Св. Преданием, а также историческим, культурным и социальным опытом Церкви. Но современное состояние церковной прессы далеко не отвечает этому требованию. Церковные СМИ ведут себя безобразно, и вместо того чтобы озвучивать церковную позицию – становятся, по мысли отца Петра, источником мифов и неправомыслия. Оценка несколько строгая, но так ли это?
     Следует помнить, что мнение уважаемого иеромонаха не есть голос Церкви, а только мнение частного человека, существа падшего, которому, как и всем потомкам Адама и Евы, свойственно заблуждаться и впадать в крайности. Вещать от имени Церкви весьма самонадейно и даже нескромно, а отношение отца Петра к таким фундаментальным ценностям, как патриотизм, на наш взгляд, несколько удобопревратно и даже либерально.
     С точки зрения уважаемого иеромонаха патриотизм чувство весьма достойное, хотя он тут же оговаривается, что «любовь к земной родине не является чем-то таким, что выражает суть христианского учения, или входит в его состав, как непременная и обязательная часть, без которой христианин - не христианин». И далее. «Церковь не может признать патриотизм сам по себе - это явление падшего мира - абсолютным и самоценным... Христианство не может быть в подчинении у патриотизма, исполнять его заказ. Церковь поэтому не является и не может являться идеологическим инструментом для «патриотического воспитания населения»; она не может благословлять никакие национально-общественные, а тем более политические, формы сами по себе, - но только под условием их христианского служения людям». Все как бы правильно, как бы гладко, но так ли уж плох «бытовой» патриотизм, на который сетует уважаемый иеромонах? Я вспоминаю дивные стихи Александра Сергеевича Пушкина:

Два чувства дивно близки нам
В них обретает сердце пищу,
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Животворящая святыня,
Без них бы жизнь была мертва,
Как без оазиса пустыня,
И как алтарь без божества.

На них основано от века
По воле Бога самого
Самостояние человека,
Залог величия его.

      Вот описание вполне «языческого» патриотизма. О христианстве здесь ни слова, только о вполне бытовом ощущении, которое является залогом величия каждого человека. «Все тянущееся к небесам должно быть глубоко укоренено в земле». Если человек не имеет Родины, то он не имеет и Бога. Если он не привязан к земле, к родному очагу, к могилам своих предков, то с ним бесполезно говорить о Боге. Любовь к Родине – есть первый шаг на пути к Богу. Естественно, национальное самодовольство может приобрести религиозный характер языческого идолопоклонства, но национальное самодовольство не имеет к истинному патриотизму никакого отношения. Что мы скажем, например, о людях, которые, будучи атеистами, отдавали свои жизни за Родину, за ближних своих? Да, они не имели никакого представления о Христе, но Церковь постоянно молится за них, как героях, положивших жизни за други своя. Надо отчетливо представлять, что, защищая Россию, они защищали и Русскую Православную Церковь. В этом смысле совершенно прав отец Дмитрий Дудко, утверждавший, что когда человек умирает, он приходит на суд Божий, и Господь первым делом спрашивает его: любил ли ты Россию? Если любил – проходи; если же нет – шансов попасть в рай нет. В этой аллегории заключен большой смысл. Россия, по-существу, была выплавлена в тигле Православия из дву на десять племен и народов. Православная Церковь – становой хребет нашего государства и быта. Церковь и Россия неразделимы, ибо если не будет Православия, то не будет и России. Вера и Родина связаны неразрывно. Конечно, христианская миссия в мире имеет универсальный характер; христианство есть сверх-национальное явление. В Церкви нет ни эллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа, но все и во всем Христос. Но идея Народа Божьего включает в себя национальное многообразие различных племен и народов, которые вошли в Единый Корабль Спасения, усвоив Евангельское Откровение со всем своим своеобразием, которое не разрушает единства Церкви, но составляет его. Принадлежность к народу Божьему является не отречением от национальности, но возвышением и преодолением ее ради высшей ценности «горнего звания», получаемого при вступлении в Церковь. Эта мысль всегда раздражала богословов «Парижской школы», острие богословствования которой, равно как и других экзегетов, за рубежами нашего Отечества обретающихся, было направлено в первую очередь против идеи Святой Руси и Русской Православной Церкви – Нового Израиля.
       Как и полагается либеральному мыслителю, отец Петр рьяно обличает «свинцовые мерзости» русского бытия. Особливо возмущает его отсутствие исторической памяти, которая заключается в «восхваление Сталина, и записывании в «православные» одного из самых жестоких полководцев в истории маршала Жукова...» «Неужели не стыдно пред памятью 30 миллионов человек, замученных большевистским режимом? Неужели патриотизм должен проявляться в оболгании истории и циничной безнравственности? - патетически восклицает вышеупомянутый иеромонах - Тот же упомянутый протоиерей (отец Дмитрий Дудко) неоднократно писал, что он как православный человек, низко кланяется Сталину...» Интенция не нова, один из либеральных культуртрегеров жаловался на святого князя Дмитрия Донского, который на Куликовом поле «положил цвет нации».
        Здесь мне хочется обратить внимание на одно немаловажное обстоятельство. Низко кланялся товарищу Сталину не только отец Дмитрий Дудко. Святитель Лука (Войно - Ясенецкий) писал: «Сталин сохранил Россию. Он показал, что значит Россия для всего остального мира. И потому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь товарищу Сталину». Вот что говорил в день похорон Сталина Святейший Патриарх Московский Алексий: «Великого Вождя нашего народа, Иосифа Виссарионовича Сталина, не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная: сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет. Нет области, куда бы не проникал глубокий взор великого Вождя. Люди науки изумлялись его глубокой научной осведомленности в самых разнообразных областях, его гениальным научным обобщениям; военные - его военному гению; люди самого различного труда неизменно получали от него мощную поддержку и ценные указания. Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума». Я всегда думал, что клирики и монахи Православной Церкви должны прислушиваться к мнению своих Патриархов и Святых, а у нас получается самочиние в духе современного либерального паясничания. Очень похвально.  
       Что касается исторических неудач нашего Отечества, особенно в последние годы 20-го века, то морфологию сих исторических событий отец Петр определяет с незатейливой простотой: сами виноваты. «Общим местом в современной церковной прессе является следующий ход мыслей при анализе тяжёлого положения нашей страны: пришли на святую Русь злые враги с Запада и растлили наш, невинный как дитя, русский народ: отсюда все наши беды. Виноваты масоны, евреи, Америка и закулиса». Взгляд, несомненно, односторонний. Давно уже является секретом Полишинеля, что русская революция 17-го года была осуществлена на деньги германского генштаба и американских банкиров. Некий Яков Шифф пожертвовал 15 миллионов долларов (сумму по тем временам астрономическую) на ликвидацию династического режима в России. После Февральской революции он прислал Милюкову поздравление, которое было напечатано в одной из центральный газет. Жизнь есть борьба и экспансия, как только один из участников борьбы слабеет, его начинают рвать на куски. Но характерна оценка катастрофы и распада Советской империи уважаемым иеромонахом: «Россия сама отступила от Бога, и что это отступление сколько религиозное, столько же и нравственное... Да, печально, что рассыпался некогда единый организм. Это разделение больно отразилось на очень многих из нас... Но давайте не с имперской, а с церковной, библейской точки зрения поставим вопрос: а почему это произошло? Ведь мы знаем, что за всем этим, безусловно, стоит проявление Божией воли?». Ничего не скажешь, библейская историософия, с которой мы, конечно, согласны. Но обратите внимание, с какой либералистической яростью отец Петр обличал Сталина и Жукова, хотя, как выясняется, без воли Божией ни один волос не упадет с головы человека. Разве события такого масштаба как Великая Отечественная Война не есть проявление воли Божией. Разве не Промышление Божие дало России Сталина для победы над страшным врагом? Вот и оказывается, что уважаемый иеромонах направляет волю Божию, как ему заблагорассудится. Если уж применять библейскую историософию в полном объеме, то надо прямо сказать, за грехи наши Бог землю казнит. Эгоизм власть имущих расколол русское общество на богатых и бедных.

                        В судах черна неправды черной
                        И игом рабства клеймена;
                        Безбожной лести, лжи тлетворной,
                        И лени мертвой и позорной,
                        И всякой мерзости полна!

Писал Хомяков в стихотворении "России". Сие состояние за время исторического странствия Церкви постепенно превратило многих иерархов из печаловников за землю русскую, в потаковников власть имущим, что привело к Октябрьскому перевороту. Что сказать, в 17-ом году народ и армия предали веру и государя, отдав страну в руки кровавых палачей. Грабь награбленное, этот лозунг живо отозвался в сердце русского мужика: «тащь в хату пианино, граммофон с часами». Усадьбы пылали по всей Руси великой, обозы с награбленным добром растягивались на сотни километров. Они то думали, теперича заживем, но получили сначала геноцид, а потом раскулачивание и коллективизацию. Кровью своей, возрождая под руководством товарища Сталина Российскую Империю, русский человек искупал свою вину перед Богом и людьми. Новый Израиль – сам! – стал ходить вслед «чужих богов», и Господь, чтобы вразумить народ Свой, наказал его.
        Пора осознать, что Православная Церковь есть сердце России, а вера и патриотизм связаны между собой неразрывными узами. Хочется закончить словами Федора Достоевского: «Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи... на самую Россию». В этом нашему доморощенному либерализму способствует и насельник Даниловского монастыря иеромонах Петр Мещеринов.

Во время дискуссий с инославными я сталкивался с одним и тем же argumentum ad hominem: у вас мало любви к ближнему. Это излюбленный способ прибегать не к объективным доводам, а к личности оппонента, мол, любви у него мало, а самомнения много. Другой аргумент наших инославных друзей заимствован у Галича: бойся того, кто скажет: я знаю как надо. Наши любезные либералиссимусы, которые к православию, как правило, имеют посредственное отношение, сразу начинают пенять этим самым аргументом, забывая о том, что Иисус Христос и Его Церковь и есть Истина в последней инстанции. Третий аргумент взят из Святого Писания: «Не судите, да не судимы будете». Но надо помнить о том, что Вселенские Соборы осуждали еретиков, а святой Николай Мирликийский даже заушил еретика Ария. «Господь бо заповедует не умолчать, когда вера в опасности. Когда дело касается веры, никто не сможет сказать: а я кто такой чтобы говорить? Священник ли я или правитель? Никак. Солдат ли? Или земледелец? Нет, я нищий человек, заботящийся только о хлебе насущном; не мое дело говорить или заботиться об этом. Увы, камни вопиют, а ты молчишь и остаешься беспечным!» - говорит преп. Феодор Студит. Католики более решительны и прямолинейны. Римский понтифик, не испугавшись никаких обвинений в неполиткорректности, прямо сказал: "Христос создал на земле только лишь одну Церковь и эта Церковь - католическая".
Надо помнить нашим экуменическим витиям русских классиков. «Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, сколь и неблагодарна...», - писал Пушкин. А вот что писал Хомяков в «Мнение иностранцев о России»: «И сколько во всем этом вздора, сколько невежества! Какая путаница в понятиях и даже в словах, какая бесстыдная ложь, какая наглая злоба! По неволе рождается чувство досады, по неволе спрашиваешь: на чем основана такая злость? Чем мы заслужили ее? Странно, что Россия одна имеет как будто бы привилегию пробуждать худшие чувства человеческого сердца». Надо отчетливо понимать слова государя Александра ΙΙΙ: «На Западе у нас друзей нет». Вражда началась давно, при расколе Церкви в 1054-ом году.
Для Запада мы, русские, всегда останемся варварами и схизматиками. Европейская цивилизация впитала в себя всю боль, всю ярость Ватикана к «раскольникам», который дерзали отрицать притязания пап и считать их самих раскольниками и еретиками. Не забывайте, натиск крестоносцев на Русь в XΙΙΙ веке был продолжением крестовых походов, в ходе которых Константинополь и Салоники были взяты штурмом, население вырезано, а сокровища разграблены. Ими до сих пор набиты европейские музеи. Но с Русью вышел облом. «Схизматики» с оружием в руках постоянно доказывали европейцам преимущество Православной веры перед католическими заблуждениями, что усиливало ненависть Запада к Востоку. Ныне положение еще более сложное. Европа, в которой доминирует философия потребления, зависит от российских энергоносителей, что порождает страшное раздражение внутри ее правящих элит. Отсюда стремление расчленить Россию, навязать ей демократию, являющуюся орудием разрушения страны, подпитка чеченских сепаратистов, двойные стандарты, и т. д.
Как сказал академик Сахаров: «Жизнь это постоянная борьба и экспансия». Тот, кто отказывается от борьбы за свою веру и Отечество губит и себя и свою душу.

Ответа до сих пор нет. Обратимся к сочинению святого Иоанна Златоустого «О том, как надлежит поступать с кощунниками»: «Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутьи или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить, не отказывайся, - ударь его по лицу, сокруши уста его, освяти руку твою ударом, ибо христиане - хранители и защитники Господа. Пусть то же самое узнают распутники и развратники, что именно им следует бояться слуг Божиих... До смерти борись за Истину и Господь будет сражаться за тебя...»

Надо отчетливо понимать, что митрополит Антоний Блюм оставил после себя в Сурожской епархии одни руины. Нововедения покойного митрополита в области богослужения и церковной жизни, по-существу, раскололи паству Сурожской епархии. «Иной язык», на котором митрополит пытался общаться со своими прихожанами, оказался непонятен многим. Что говорить, даже отцу Илариону Алфееву, который в православной среде слывет вольнодумцем, затеи покойного митрополита показались чрезмерными. Попытка Владыки Антония построить не Русскую Православную Церковь в Англии, а иную церковь, «как можно больше похожую на первоначальную древнюю Церковь», оказалась иллюзией. Впрочем, возвращение к древним традициям Православия есть знамя, которым размахивают многие откровенные обновленцы и еретики, стремящиеся выбить Православие из традиции, допустить разномыслия, сделать Православие «многовариантным», расплывчатым, розовым и гуманитарным. При жизни Владыка призывал «вкореняться в Бога и не бояться думать и чувствовать свободно». Свободомыслие вещь хорошая, но в Православии, равно как и любой другой религии, свобода ограничена Догматом, вероучительными понятиями Церкви, за которыми свобода превращается в неправомыслие и ересь. Любая религия – это система ограничений, за границами которых данная религия уже не существует. Св. Писание и Св. Предание есть язык Церкви, Конституция Града Небесного, нарушая которую мы сами себя исторгаем из лона Церкви. Думать в Церкви – значит изучать поистине безграничное наследие отцов. Конечно, несовершенство человеческого разума не позволяет охватить его в полном объеме, но исповедание  веры в одном духе и в одних мыслях – необходимое условие пребывания в Церкви Христовой. Можно думать что угодно, от ветра главы своей, но это не есть свобода, а суета сует. Российские либералы всегда любили приводить в пример историю сорокалетнего странствования Израиля в землю обетованную, пытаясь провести аналогии с русским народом. Вот, мол, его надо водить за нос сорок лет, пока не вымрут рабские поколения, превратившие страну Муравию в мощную индуствиальную державу и победившие фашистскую Германию в страшной войне. Как истинный либералист, Владыка Антоний распостранил эту аналогию и на бытие Русской Православной Церкви, которая, пребывая в плену традиции, не желает «начать думать и ставить вопросы». Надо сказать, что в Сурожской епархии пытались следовать решениям обновленческого Собора 1917-18 гг. Владыка Антоний всегда говорил, что его деятельность является продолжением и осуществлением традиции, которая возникла в России перед самой революцией, но, разумеется, никоим образом не могла иметь продолжения при коммунистическом режиме. Обновленческие принципы внутреннего самоуправления, изменение чина богослужения, выборность священников, консультации с прихожанами, полная самостоятельность приходов - все это старые обновленческие тенденции, которые в начале 20-го века не прижились в Русской Православной Церкви, несмотря на старания НКВД.
     Владыка Антоний говорит о том, что в древности отцы Церкви, окруженные язычеством, ставили вопросы, и сами же давали на них ответы. Подобная ситуация сложилась и в наши дни, а потому следует задавать вопросы Церкви, чтобы потом на них отвечать. Причем, «даже с риском, что если мы заврёмся, то кто-нибудь нас поправит». Впрочем,    когда во время встречи со студентами Московской Духовной Академии митрополиту был задан вопрос: «Возможно ли спасение вне Христа», то он ответил: «Я сказал бы да». И это несмотря на очевидное противоречие со святоотеческим учением, утверждающем, что вне Православия нет спасения. (Киприан Карфагентский). Иеромонах Иларион (Алфеев), описывая диалог митрополита Антония со студентами, приводит объяснение маститого архиерея, почему он дал такой экстравагантный ответ, противоречащий архиерейской клятве. Оказывается, митрополит встречал людей, «дошедших до такой степени знания Бога, что не хватает лишь имени Иисус» (в стенографической записи этой беседы содержится более подробное указание митрополита Антония, что он имел в виду иудеев и мусульман, с которыми долгое время общался в Иерусалиме). Далее иеромонах Иларион пишет: «Можно ли себе представить, - спрашивает Владыка Антоний, - что когда подобный человек после смерти предстанет перед лицом Господа, он не узнает: «Вот Кого я всю жизнь искал, вот ответ на все мои недоумения?» Для покойного митрополита главным как в христианстве, так и в любой религии были дела добра. Этот гуманитарный идеал заслонил у него Личность Христа, уникальность Его вселенской миссии. Делай добро и спасешься – вот империтив, который в сознании Сурожского пастыря разрушал Православную Церковь.
     Известно также шокирующее отношение Владыки Антония к абортам, которые Церковь рассматривает как преступление Ирода. Ведь, «если священник или архиерей говорит, что аборт разрешается, тем более, когда такой священнослужитель имеет авторитет в Церкви, то на его рясе останутся брызги крови убитых младенцев». Как писал архимандрит Рафаил (Карелин): «Эта апокалиптическая линия: - сначала потеря веры в Христа как в единственного Спасителя; затем потеря веры в вечную жизнь, так как митрополит, разрешая убивать больных младенцев во чреве, лишает их права и возможности на включение в Церковь, освящения их Таинствами и, следовательно, отрицает их право на вечную жизнь с Христом, - наконец обрывается у бездны: ради земного счастья человека допускается все, даже убийство его детей. Это последнее слово гуманизма».   
      Более того, митрополит Антоний считал догматы, выработанные на Семи Вселенских Соборах, соответствующими только своему времени, т. е. релятивными, а не абсолютными истинами. «Пятьдесят лет назад, - говорит покойный Владыка, - Николай Зернов мне сказал: "Вся трагедия Церкви началась со Вселенских соборов, когда стали оформлять вещи, которые надо было оставлять еще гибкими". Я думаю, что он был прав, - теперь думаю, тогда я был в ужасе. Это не значит, что Вселенские соборы были не правы, но они говорили то, до чего они дожились. И с тех пор богословы тоже до чего-то дожились... Скажем, отца Сергия Булгакова считали еретиком, а теперь многие совсем по-иному на него смотрят. И то неправильно, и сё неправильно. Есть у него вещи, которые неприемлемы, а есть и наоборот...»
     Преподобный Иосиф Волоцкий таким образом учит относится к священникам: «Пусть для тебя всякий (священник) будет достойным, кроме того, кто учит ереси. Если же окажется еретиком, то не будем принимать у него ни учения, ни Причастия, но будем всеми силами обличать его, чтобы не оказаться причастниками его погибели».
    "Братия, станем на скале веры и на церковном предании, не изменяя пределов, которые положили святые отцы наши, не давая места желающим вводить новое и разрушать строение святой кафолической и апостольской Церкви Божией, ибо если дать свободу всякому желающему, то понемногу будет разрушено все тело Церкви". Преп. Иоанн Дамаскин.

Так покажите нам по пастырски, как следует обличить моздокского аббата. Обличите его, покажите несправедливость его писаний.

Как Вы думаете, святой Николай заушил Ария с любовю и нежностью? Как Вы думаете, св. равноапостольная императрица Ирина ослепила сына иконоборца с любовю и нежностью? Как Вы думаете Пересвет  Ослябя сражаясь на Куликовом поле с любовью и терпмостью к чужому мнению? Есть такое понятие праведного гнева против тех, кто разрушает нашу Православную Церковь, кстат сказать, под возгласы об отсутстви любви у этих злобных фундаменталстов. С любовью они и отца Михала Дубовицкого избивали. Оставьте, отче, свои софзмы, Вы священник, давали присягу верности, так исполняйте ее, боритесь с скрытым еретиками и обновленцами.
С уважением...

Святтели попалял еретков вполне реальным аутодафе, сейчас у нас демократя  аутодафе невозможно, но возможно острое слово, думаю, им попалять еретков можно.

А что с ними церемониться. Это скрытые враги Церкви и собственной души. Святители Иосиф Волоцкий и Геннадий Новгородский попаляли еретиков. Говорить с ими невозможно, только выставить в реальном свете.

Мало любви, точно. Но эти обновленцы враги Церкви и собственной души. "Если мы это страное движение не разорим, они разорят ерковь". Отец Иоанн Крестьянкин.
С уважением...

Знамя обновленцев в Моздоке.

Иеромонах Феогност (Пушков) довольно заметная личность в пространстве Инета. Его статейки появляются то здесь, то там с завидной регулярностью и содержат либо пересказ давным-давно известных «истин», либо довольно резкие для духовной персоны суждения ad hominem. Не составляет исключения и его статья, посвященная намерению немногих церковных маргиналов реформировать богослужение Православной Церкви. В Предисловии, отец Феогност довольно удобопревратно прикрывает сию интенцию критикой понятия модернизма, надеясь показать, что литургическая реформа ничего общего с модернизмом не имеет.
Весьма ханжески звучат заверения нашего аббата (так именует себя Феогност в Инете), что «мы, православные христиане, в каком бы звании и сане мы ни были, были весьма осторожны со своими суждениями, и без тщательного изучения проблемного вопроса, не давали бы скороспелых и «твердых» ответов». Намерение прекрасное, но есть одна загвостка; все это слова, слова, слова, как любил говорить принц Датский. В своих суждениях отче Феогност совершенно не стесняется не только грубой, но даже и ненормативной лексики. Вот пример харизматических откровений нашего церковного реформатора: «Позорник, неуч и позорник! Ты трусливо побоялся дождаться ответа! решил привинтивными ударами меня дискридитировать в глазах народа. Так вот! Пусть все это вернется на твою душу! Анафема и Катафема! Маранфа и Фри Фри!» И далее: «Пока ты, бесстыжий негодяй-неуч, не принесешь своих извинений и не изменишь своих постингов, и не перестанешь травить меня, я здесь пред всеми свидетельствуя и доказывая свою богоданную правоту, прекращаю вести общение с негодяем Будь ты анафема! именно за то, что поносишь своим невежеством Богословие, и не даешь возможности спокойно вести диалог!» Жуткие ругательства из уст иерея порочат не только его самого, но и Церковь! «В желании быть наставником, учителем, руководителем необходимо иметь скромность и рассудительность. Православие не знает католического разделения на Церковь учащих и Церковь учимых... Сам по себе священник не носитель абсолютной истины, и священный сан отнюдь не является гарантией безошибочности суждений... Священнику в Таинстве Рукоположения дается великая власть отеческой любви, а не личного эгоистического произвола. К сожалению, некоторые священнослужители, настоятели ведут себя на приходе как мини-папы, мини-цезари и грубо, властно требуют беспрекословного подчинения своей, часто неразумной, воле, своему эгоизму. Так властолюбие одних создает раболепство других, и наоборот - лесть и фарисейство одних развивает чванство и мнимое величие других». Я полагаю, что отец Феогност не слишком внимательно изучает письменное наследие Святейшего Патриарха. Да и «богоданная» правота нашего героя сочетается с элементарным незнанием грамматики. Сие может дискредитировать мысль отца Феогноста, ибо святые отцы старались писать не только благочестиво, но и без грамматических ошибок.
Далее отец Феогност весьма широковещательно и нудно обличает «модернизм», стремясь доказать, что наши обновленческие витии к модернизму не имеют никакого отношения. К развенчанию модернизма привлечены и философский словарь, содержащий понятия модернизма, и Шопенгауэр, и Сартр, и Ницше, и «акцентированный антитрадиционализм», и «пафосный отказ от классической идеи предустановленной гармонии», и еще многое другое, дабы у неискушенного читателя самопроизвольно возникла мысль, что всех этих авторов отец Феогност пристально изучал. В конце концов, модернизм объявлен «всесторонним бунтом», а первым модернистом провозглашен Денница, ныне стремящийся осуществить идею «человекобожия». Обличая модернизм и связанный с ним гуманизм, отец Феогност, не справившись с обстоятельствами, ссылается на «православного богослова» Оливье Клемана, страшного врага Православной Церкви. В 94-ом году вышел русский перевод его знаменитого опуса «Истоки», который на три четверти представляет собой набор текстов из отцов церкви, снабженных довольно тривиальными комментариями. Этот «православный» богослов ничтоже сумящеся пишет, что filiogue католической традиции, утверждая равенство Отца и Сына, служит прообразом свободы и независимости личности, тогда как православное Per Filium, от Отца через Сына, предлагает опасное умаление личности Сына и верующего, ведет к проявлению депрессии, мазохизма, Эдипова комплекса и т. д. Удивительно! Церковь эпохи Вселенских Соборов, великих пап и отцов Церкви вела христианский мир в депрессию, мазохизм, к чудовищным проявлениям психического расстройства, и только начиная с Аахенского собора, когда Карл и его епископы самочинно ввели filiogue в символ веры, Церковь обрела верный вектор своего развития. (Нашел на кого ссылаться.)
Вопреки мнению отца Феогноста, модернизм – не только философское течение, которое является итогом многовекового сопротивления человека воле Божьей, но транзитивная форма восприятия творческого процесса. Модернисты становятся классиками, а бездарности исчезают в волнах вечности. Современники воспринимали Моцарта как модерниста, а мы чтим его как классика. К теологии модернизм имеет самое посредственное отношение, ибо Церковь наиболее консервативный институт социума, который тысячелетиями руководствуется словами Св. Писания: «Не передвигай межи древней, иже проложили отцы твои». «Держи что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего». Как учил преп. Серафим Саровский: "...горе тому, кто дерзнет внести какие - нибудь изменения в Богослужение и уставы той Церкви, которая есть "Столп и утверждение Истины"... Всякое желание внести якобы усовершенствования, изменения в правила и учение Св. Церкви, есть ересь, желание создать свою особую церковь по измышлению разума человеческого, отступление от постановления Духа Святаго и есть хула на Духа Святаго, которая не простится вовек".
Но все эти слова остаются гласом вопиющего в пустыне, ибо дуракам закон не писан. А отче Феогност задает нам риторический вопрос: «разве что-то из модернизма можно увидеть в святоотеческом богословии литургии? Разве святые отцы, которые писали комментарии к Литургии, исполненные глубокого смирения, любви, восторга перед Евхаристией, были модернистами? Почему же сегодня попытка возврата к святоотеческому отношению и служению Литургии стала восприниматься как модернизм? Неужели мы рискнем сказать, что святые Максим Исповедник и Николай Кавасила, которые писали о лицезрении верными того, что совершается на престоле во время Евхаристии, были «модернистами» и вносили в церковную жизнь «чуждый ей элемент»? Напрасно обвиняют современных теологов (таких как о. А. Шмеман) в том, что они привносят в религию не смирение, а человеческую гордыню и ориентируются не на подвиг, а на потребности страстного человека».
Вот тут наш Моздокский харизматик полностью раскрывает свою обновленческую физиономию. Протестантизм выступал под флагом возвращения к истокам, к Евангелию, и наши уважаемые витии постоянно стремятся вернуть Церковь якобы к своим истокам, хотя в действительности к своим вымороченным представлениям о бытии древней Церкви. За словами раскрытия «подлинного смысла и силы богослужения», о «новом открытии» Литургии, стоят все те же нечистые намерения русифицировать богослужение, провести календарную реформу, разрушить иконостас и так далее... Что значит упоминание Феогностом Максима Исповедника и Николая Кавасила, которые писали о лицезрении совершения Евхаристии? Давайте уберем из наших храмов иконостасы, как во время оно предлагал архимандрит Зенон. Уберем Рублева, Феофана Грека, отринем традицию отцов. Это скрытая иконоборческая ересь, которую нагло проповедуют враги Церкви и собственной души. Надо сказать, что Церковь по своей природе универсальна, так как она стремится включить в себя не один язык, а все человечество; это единство в многообразии. Мы, православные, едины в Догматах, вероучительных понятиях и канонах, но каждый народ воспринимает Евангельское Откровение с тем своеобразием, которое не исключает единства. Церковная архитектура Руси, иконостас, да и сама иконопись, церковно-славянский язык, некоторые элементы богослужения несколько разнятся с устроением иных православных церквей. Разрушить своеобразное восприятие Евангельского Откровения, значит разрушить Саму Церковь.
По мысли Шмемана, к наследию которого все время обращается Феогност, «Литургия Церкви, благодаря секуляризации жизни, была «непрочитанной книгой», которая всегда имеется в наличии у Церкви, но которая нуждается в изучении, в бережном хранении – но не как «культурного наследия», а как сокровища, нами наследованного и нами всецело принятого... Мы хотим передать потомкам не архаику текста, а его смысл и содержание». Интересная мысль, стало быть, ныне Литургию «скрывают, музеефицируют», а они (обновленцы) желают «раскрыть смысл и содержание каждого дыхания молитвы», так что же ныне происходит в наших храмах, Литургия, или музеефицирование Литургии?
Великое слово традиция. «Редко бывающее в церковный закон не поставляя определяем», - гласит постановление Двойного (Трулльского) Собора. Веруем, как верили наши отцы, служим, как служили наши деды, а не так, как учат нас обновленцы, - это гнусное подворье прокаженных служащих бесовщине. Что касается отца Феогноста, то не надо иллюзий, если иеромонах Пушков достигнет иерархических высот, то анафемы, катафемы и фри фри посыплются как горох из дырявой торбы.

Надо отметить, что в наше не слишком радостное время все более и более стала распространяться порочная практика не только совместных молений, но и богослужений с иноверными и еретиками, вопреки 45-му и  46-му Апостольскому правилу, которые гласят: "Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что-либо, яко служителям церкви - да будет извержен". "Епископа, или пресвитера, приявших крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем. Кое бо согласие Христови с велиаром, или кая часть часть верному с неверными". Также отцы Лаодикийского Собора в 6-ом правиле повелевают: "Не попускати еретикам, коснеющим в ереси, входити в дом Божий". Появились толкования, в которых правила сии стараются обойти, ссылаясь на дух времени и иные странные обстоятельства. Так православный канонист епископ Никодим (Милаш) в своем толковании на 45-е Апостольское правило относительно самого понятия "еретик" делает ссылку на 1-е правило Василия Великого. Согласно св. Василия Великого еретики - это те, кто расходятся с Православным вероучением в основных догматах; св. Василий Великий называет еретиками манихеев, валентиниан, маркионитов и подобных им - кого он предписывает принимать в Церковь чрез крещение; тем самым признается недействительным крещение, полученное ими в их еретических обществах. Принадлежащих к иным сообществам, отделившимся от Православной Церкви, св. Василий Великий обозначает как раскольников или самочинников, предусматривая в качестве чиноприема для первых миропомазание, а для вторых - покаяние. Ежели применить терминологию св. Василия Великого к истории Христианской Церкви, то следует заметить некоторое прутиворечие: с одной стороны еретики это те, которые расходятся с основными Догматами Православия, которых следует принимать в Церковь через крещение; с другой, существуют сообщества, отколовшиеся от Православной Церкви, которых следует принимать в Церковь через миропомазание и покаяние; это раскольники и самочинники. Если сопоставить терминологию 1-го правила Василия Великого с содержанием 95-го правила Трулльского Собора, который суммировал правотворчество Древней Церкви по вопросу о приеме еретиков и раскольников, - утверждает епископ Никодим, - то окажется, что принимаемые в Православную Церковь через покаяние, по третьему чину, в том смысле слова "еретик", в каком его использует св. Василий Великий в своем 1-ом правиле, еретиками не являются. Логика этого рассуждения такова: если мы признаем существование Таинства Крещения в каких-либо сообществах, то сии последние еретическими не являются.  
      Следует заметить, что каждое таинство Церкви несет в себе своеобразный «онтологический» смысл. Таинство Крещения разрушает печать грехопадения, лежащую на всей твари, приоткрывает нам врата в Царствие Небесное, сообщает возможность спасения, которую надо еще реализовать в процессе христианской жизни. Еретик или отступник, даже и получивший Таинство Крещение, не идет далее, по своей умственной немощи, не желает воспользоваться открывшейся перед ним возможностью спасения. Именно поэтому существует разность приема в Церковь еретиков, крещение которых Церковь не признает, и еретиков, которые получили Таинство Крещения, но исказили до ереси вероучительные понятия и догматы Православной Церкви.      
      Понятия "ересь" как в авторитетных древних текстах, так и в позднейшей христианской литературе употребляются в разных смыслах, обозначая в одной терминологической системе лишь фундаментальное искажение веры и приверженцев учений, искажающих веру в самых ее основах, а в другой - всякое догматическое заблуждение. В том же 95-ом правиле Трулльского Собора говорится, что несториан следует принимать по 3-му чину, так, как предписывал св. Василий принимать самочинников, и в то же время условием их приема ставится "предание анафеме ереси своей, и Нестория, и Евтихия, и Диоскора, и Севира". То есть, между раскольником и еретиком по-существу разницы нет.
      Таким образом, толкование 45-го правила епископом Никодимом Милашом несколько расходятся со святоотеческим учением, тем более, что целый сомн преподобных и святителей в земле российской просиявших определяли католиков, например, не как раскольников и самочинников, а как прямых еретиков. «Множеством ересей своих латиняне всю землю обесчестили», - писал Феодосий Печерский. Того же мнения держались Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, Амвросий Оптинский, Иоанн Кронштадский. «Была одна Церковь на земле с единою верой, - пишет Феофан Затворник, - но пришло искушение, - папа со своими увлекся своемудрием и отпал от единой Церкви и веры». Письма М. 1892. стр. 45.
      Каноны Церкви ясно определяют невозможность молитвенного общения с еретиками. Так, 10-ое Апостольское правило гласит: "Аще кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковый да будет отлучен". Об этом же гласит 45-ое, 48-ое, 65-ое Апостольские правила, 5-ое правило I Вселенского Собора, 2-ое правило Антиохийского и 9-ое правило Карфагенского Соборов. Ясно, что действие этих правил распространяется не только на тех, кто персонально отлучен от церковного общения, но и на всех молившихся вместе с католиками, протестантами, монофизитами, старообрядцами, и т. д.
     Нужно ли говорить, что «дуракам закон не писан», и сии правила ныне находятся в разительном противоречии с практикой. Не только священники, но и высшие иерархи устраивают совместные моления без всяких последствий для своего состояния в мире сем. Так владыка Павел наместник Киево-Печерской Лавры не только дерзает глаголить, что: "Во Христе не может быть разделения и разъединения. А мы во Христе все едины", но и с благословения митрополита Киевского Владимира (Сабодана) служит мессу вместе с латинянами в Соборе Парижской Богоматери. Николай Никишин, дьякон парижской православной церкви Трех Святителей ничтоже сумяшеся возглашал: "Мы разделены пока. Но мы знаем, что это разделение - трагедия. Как его преодолевать? Здесь это преодолевается практикой - единением и общением". Вот она, уния в действии. Надо отчетливо понимать, что все эти клирики и иерархи просто ряженые в клириков и иерархов еретики. Как учит св. Иоанн Дамаскин: "... будем остерегаться всеми силами, чтобы не принимать причащения от еретиков и не давать им. Не дадите святая псом, говорит Господь ни пометайте бисер ваших пред свиньями (Мф. 7, 6), чтобы не сделаться нам участниками превратного учения и осуждения их". Точное изложение Православной веры. «Пусть для тебя всякий будет достойным, кроме того, кто учит ереси, - учит преподобный Иосиф Волоцкий Если же окажется еретиком, то не будем принимать у него ни учения, ни Причастия, но будем всеми силами обличать его, чтобы не оказаться причастниками его погибели». "Должно писаниями поверять то, что говорят учители и согласное с писанием принимать, а несогласное отвергать и всячески отвращаться тех, которые держатся такого учения", - пишет святитель Василий Великий.
     Молитва с  еретиками не подобает, как пишет    русский канонист архимандрит Иоанн (Соколов): "Правила сии стремятся не только к их охранению православных от заразы еретическим духом, но и к охранению их от индифферентизма к вере и к Православной Церкви, который легко может возникнуть при близком общении с еретиками в делах веры". Многие, в том числе и небезызвестный отец Филипп Перегринус, утверждают, что «нет ни возможности, ни, очевидно, большого смысла в том, чтобы заграждать вхождение в православный храм, даже во время богослужения каким бы то ни было лицам, в том числе неверующим, иноверцам. Было бы противоестественно и неразумно искусственным образом не впускать в храм инославных христиан или препятствовать им молиться в храме вместе с православными». Естественно, у каждого входящего в храм не спросишь «како веруешь», но из практики своей церковной жизни хочу заметить, что иноверца за версту видно в любом храме. Будучи за рубежами Отечества, я в качестве экскурсанта заходил в католические храмы, но молиться в оных для меня было просто невозможно, язык не поворачивается, молитва на ум не идет, все чужое. Думаю, что такое же состояние охватывает инославных и в православных храмах. Разве что попадется какой-нибудь растленный дурак, которому все равно где молиться, в православном ли храме, или в католическом, в синагоге, или в мечети. Особливое изумление вызывает участие некоторых «православных» в экуменических богослужениях, составленных по особому чину, который не идентичен чинопоследованиям, применяемым в самой Православной Церкви. Думаю, что священноначалию надо строго применять вышеизложенные апостольские правила и молящихся с еретиками отлучать от Церкви до полного покаяния.